С мальчиком - Сашей, вы, дорогие читатели, уже встречались на моей страничке. Мне очень нравится этот забавный мальчишка - шалунишка. Он внук моей хорошей знакомой. Я уже написала про него стих "Сашенька - Сашок". Да и про его бабушку я не забыла. Она упоминается у меня в стишке "Мне подруга позвонила".
На днях вновь позвонила Наталья и рассказала мне очередные истории про своего любимого внука. Попробую создать из этих непридуманных историй рассказ.
С утра Наталья затеяла уборку в квартире. Она прибирала игрушки внука, который находился рядом с ней. Пятилетний Сашок смотрел свои любимые мультики и заодно собирал пазлы, совмещая приятное с полезным. Наведя в комнате порядок, Наталья пошла на кухню, чтобы приготовить обед.
Скоро на кухню к ней пришёл внук. Он явно был чем - то расстроен.
Бабушка, посмотри, у меня зубик шатается,- с тревогой в голосе произнёс малыш.
Сашок сунул палец к себе в рот и пошатал передний зуб.
Ну и что? - как ни в чём ни бывало отозвалась бабушка, - у всех деток зубки выпадают, а на их месте новые растут.
Такой ответ явно не устроил мальчика.
Бабушка, но ведь я уже давно не произношу плохих слов, - чуть не плача говорил Сашок, - а зубы всё равно шатаются, - значит ты меня обманула?
Сначала Наталья не могла понять, что так взволновало её маленького внука, а потом она вспомнила свой разговор с мальчиком.
Последнее время малыш увлёкся произношением плохих слов. Каждый раз, возвращаясь из детского сада, внук пополнял свою коллекцию новыми матерными словами. Дома Сашок произносил эти слова так, как - будто он сам был совершенно не при чём.
Бабуля, - хитро глядя на бабушку, начинал разговор Сашок, - сегодня Максим опять говорил в садике плохие слова.
Тут внук громко и со смаком произносил понравившееся ему матерное слово. При этом он с любопытством наблюдал за реакцией бабушки. Видя, что та нахмурила брови, внук торопливо продолжал свой рассказ:
Бабуль, ты не бойся, я не матерился и никому не говорил эти плохие слова, - тут внук вновь смачно повторял запретное слово и торопливо заканчивал, - я ведь знаю, что эти слова детям говорить нельзя.
Шалунишка хитро смотрел на бабушку и громко в очередной раз произнеся матерное слово, прикрывал ладошкой рот. Наталья знала, что наказывать внука было бесполезно. Надо постараться не обращать на это внимание, чтобы внук понял, что эти матерные слова дома никого не интересуют. Она повернулась к притихшему внуку и в сердцАх бросила ему.
Вот будешь говорить плохие слова, без зубов останешься, - пригрозила Наталья внуку.
Сашок внимательно посмотрел на бабушку.
Бабуль, открой рот, - попросил он её, - повинуясь внуку, Наталья открыла рот.
Видно ты тоже много материлась,- произведя свой осмотр, уверенно произнёс малыш.
Наталья поняла, почему внук обвиняет её в сквернословиии и объяснила ему о том, что она, когда - то украдкой от мамы произнесла всего несколько плохих слов и вот итог.
Если я больше не скажу ни одного плохого слова, - зубы больше не выпадут? - спросил мальчик у бабушки.
Не должны, - успокоила она внука.
Вернулся с ночного дежурства сын. Наталья поспешила на кухню, чтобы напечь оладушек. Сын пошёл в ванную. Внезапно к ней на кухню прибежал внук.
Бабуля, пойдём скорее со мной, - полушёпотом, прижимая палец к губам, произнёс Сашок.
Саша, я оладушки пеку, сгорят ведь, - пробовала отказаться Наталья, но внук упрямо тянул её за руку.
Мальчик подвёл её к ванной, где купался сын - Андрей.
Смотри, бабушка, зашептал внук, - Там Андрейка моется. Он голый.
Дверь в ванной была закрыта. Но Сашок уткнувшись лбом в матовое стекло двери, приглашал бабушку подсмотреть за моющимся дядей.
Наталья взяла внука за руку и увела на кухню кормить вкусными оладьями. Поливая оладушки сметаной, она заметила, что внук, украдкой от неё, оттянув резинку на шортиках, внимательно рассматривает у себя то, что недавно с таким любопытством рассматривал у дяди.
Заметив взгляд бабушки, внук попросил ничего не говорить Андрею о его подсматривании за ним. Сашок знал, что после обеда дядя обязательно включит компьютер и будет играть в войнушку. А ему так нравилось сидеть рядом с ним и подсказывать Андрейке куда надо стрелять, чтобы уничтожить очередного врага.
Наталья пила чай с оладьями, а внук, взяв большую тарелку, наполнял её яблоками, апельсинами и другими вкусными вещами, которые приготовила для него мама. Скоро дядя сядет за игру, а Сашок поставит перед ним тарелку с конфетами и фруктами. После таких щедрых подношений, дядя уже не сможет отказать племяннику, принять участие в играх.
Через несколько минут на кухню прибежал Сашок.
Бабушка, бабушка, - громко закричал он, - иди к нам быстрее, посмотри, как мы с Андрейкой хренАчим вражеские танки.
Это ещё, что за слова такие! - возмутилась Наталья, услышав приглашение внука.
Да нормальные, бабуля, слова, - отмахнулся Сашок, - это значит, что мы с Андреем победили всех врагов.
Радостно размахивая руками, мальчик вприпрыжку вернулся к дяде, чтобы продолжить игру.
Юрий Кувалдин
НАСЛАЖДЕНИЕ
рассказ
В июньский вечер в летнем кафе под кронами старых деревьев Измайловского парка поздравляли Михаила Ивановича с семидесятилетием, а его тринадцатилетний внук, Борис, посвятил ему свое стихотворение, которое начиналось строкой:
Прикинь, дедуля, семьдесят - не возраст...
Это он сочинил и записал
на мобильник, пока шел от «Партизанской» к парку. Бориса усадили между
мамой и бабушкой, женой юбиляра, Тамарой Васильевной, молодящейся женщиной
с пышной крашеной прической.
После первого тоста Тамара Васильевна, оглядев стол, подозвала официанта,
стоявшего у своего столика, сказала:
- Я хочу-чу форель, жаренную на углях!
Отец мамы, муж бабушки, дедушка Михаил Иванович посмотрел на нее с беспокойством,
произнес только:
- Тамара…
Но она тут же выпалила:
- И чтоб никаких разговоров. Понял? Не желаю н-никаких разговоров!
- Мамуля, я тоже хочу, - сказала мама Бориса свой маме, бабушке Бориса.
По-видимому, Тамара Васильевна принадлежала к числу тех поживших женщин,
которые умеют с милым высокомерием повелевать, если им послушно покоряются,
но которые сами, вместе с тем, легко робеют.
После нескольких тостов запьяневшая Тамара Васильевна стала с пристальным
интересом рассматривать Бориса, пока, наконец, не чмокнула его густой
красной помадой в щеку и с придыханием не произнесла:
- Какой же ты красивенький, Боренька!
Её можно было понять, поскольку она не видела внука лет пять, потому что
жила с дедушкой в Киеве. Теперь им удалось обменять Киев на Москву, на
9-ю Парковую.
Борис даже покраснел от неожиданности, а во время танца, на который бабушка
его вытащила, сильно прижимала к своей большой груди и осмеливалась ладонью
гладить его по щеке.
Она сказала:
- Ну расскажи, расскажи, как идут у тебя дела в школе, что ты думаешь
делать после школы… Я очень хочу послушать тебя, Боря… Мне так хочется
с тобой, внучек, поговорить…
- Мне тоже хочется, бабушка, - сказал для приличия Борис.
- Ну вот и хорошо. Здесь душновато, давай проветримся… Ты встань и выйди
подышать. А я минут через пять выйду тоже...
Борис и сам хотел выйти покурить, чтобы мать не видела. Дело в том, что
курить он начал уже месяц назад, и его сильно тянуло к этому. За кафе
начинались заросли кустов и деревьев. Борис закурил, сделал, отвернувшись,
тайно несколько глубоких затяжек, чувствуя, как становится на душе еще
лучше, чем от выпитого бокала шампанского. Вообще, парк Измайлово походил
на дремучий лес. Вскоре показалась Тамара Васильевна.
- Какой ты взрослый, - сказала она. - Давай немножко прогуляемся, подышим…
Она взяла Бориса под руку, и они пошли по тропинке в заросли. Отойдя на
известное расстояние, Тамара Васильевна опустилась на широкий пень, и
повернулась к Борису, присевшему на рядом лежащее бревно. Легкое платье
на бабушке было не длинное и заканчивалась на ее коленях. Борис внимательно
слушал то, что Тамара Васильевна говорила об учебе, о выборе пути, о Киеве
и Москве, но ее колени находились перед ним и поневоле обращали на себя
внимание. Они были очень красивыми, не угловатые, а плавно переходили
в бедра, кусочек которых был заметен с боку. Все остальное было скрыто
от его взора.
Потом Тамара Васильевна заговорила о том, что Боря уже взрослый, что ему
нужно знать, как вести себя с женщинами, а он с любопытством рассматривал
ее полные колени, наверно, впервые подумав о бабушке как о женщине. Действительно,
она была привлекательна, с модной прической, с длинными ресницами, с маникюром,
с кольцами и браслетами.
Бабушка была невысока, широка в бедрах, и вообще была полноватой женщиной
с достаточно большой грудью. Но фигура, несмотря на полноту, была довольно
стройная с заметной талией. Продолжая любоваться бабушкиными круглыми
коленками, Борис стал как бы присползать с бревна на траву, опираясь на
бревно локтями, отведенными назад. Бабушка словно этого не заметила, только
чуть развела ноги. Боясь поверить в свою удачу, Борис робко опустил глаза
и увидел с внутренней стороны почти полностью ее полные гладкие бедра
и небольшую часть ее живота, который достаточно большой складкой свисал
и ложился на ее бедра. От этой картины у Бориса захватило дух, и уже то,
что она говорила о взрослении Бориса, перестало его интересовать совершенно.
Боясь пошевелиться, он любовался открывшейся картиной, и его воображение
рисовало то, что было скрыто от его глаз. Тут Тамара Васильевна сама шире
развела ноги.
Теперь ему был не виден ее живот, но зато полностью стали видны ее ноги.
Так как она сидела, широко их раздвинув, то он увидел, как ее широкие
толстые бедра распластались по пню, и, проследив взглядом дальше, он увидел,
как они постепенно сходятся вместе. Чем дальше между ногами, тем темнее
там становилось, и в месте их соединения было уже почти ничего не видно.
У Бориса пересохло в горле, на щеках выступил румянец, и началось непонятное
и очень приятное шевеление в штанах, его мальчик из маленького краника,
начинал превращаться во что-то достаточно большое и относительно толстое,
торчащее вверх.
Вид коленей, ног Тамары Васильевны был такой соблазнительный, они были
такими манящими, что, забыв обо всем, вначале осторожно одним пальчиком
Борис дотронулся до них и стал водить им туда-сюда по коленке, как будто
что-то чертил или писал.
Тамара Васильевна не обращала на это никакого внимания, и воодушевленный
Борис уже несколькими пальцами продолжил свое занятие. Видя, что и это
вроде нормально, он положил уже всю ладонь на ее колено. Оно оказалось
очень приятным на ощупь, нежным, мягким, с чуть шершавой кожей и немного
холодным.
Вначале рука Бориса просто лежала, но затем он стал немного, вначале на
один-два сантиметра, двигать ею. Постепенно он уже гладил более смело,
водя рукой по всему колену. Бабушка по-прежнему не обращала внимания на
занятие внука, или делала вид, что не обращает.
Тут он совсем сполз с бревна на траву, и от этого его рука непроизвольно
соскользнула с колена и юркнула в пространство между бедрами. Вначале
Борис очень испугался, но убирать руку не стал, а просто отодвинул ее
от ноги и стал касаться поверхности бедра только чуть-чуть, несколькими
пальцами.
Боясь взглянуть бабушке в лицо и того, что она заметит по нему, что с
внуком происходит, Борис прислушался и с удивлением обнаружил, что она
продолжает говорить о его будущем. Правда, ему показалось, что голос Тамары
Васильевны немного изменился, стал немного охрипшим, как будто у нее пересохло
в горле и ей хотелось пить. Внушив себе, что раз бабушка продолжает его
воспитывать, то все нормально, Борис прижал ладонь к внутренней поверхности
бедра целиком. Поверхность эта оказалось мягче и значительно теплее колена,
была очень приятная на ощупь, так и хотелось ее погладить. И, как и в
случае с коленом, вначале осторожно, а потом все смелее и смелее Борис
стал двигать ладонь взад и вперед. Это занятие настолько ему понравилось,
что он уже не замечал ничего вокруг. Поглаживая и ощущая приятное тепло,
Борис постепенно продвигал свою руку все дальше. Ему очень хотелось дотронуться
до ее волосиков и пошевелить там пальцами. Постепенно ему это удалось.
Его рука наткнулась вначале на одинокие волоски, поглаживая и перебирая
которые, он постепенно добрался до более густых, в самой верхней части
бедра.
В это время Борис обратил внимание, что что-то изменилось вокруг него.
На секунду оторвавшись от своего занятия, он понял, что бабушка замолчала,
и именно эта тишина и насторожила его.
Не поднимая глаз и не убирая свою руку, Борис боковым зрением увидел,
что бабушка закрыла глаза, а губы наоборот слегка приоткрыла, словно она
оборвала свою речь на полуслове. Тут, заметив это, Борис замер, даже испугался.
Но бабушка не произнесла ни слова, а только руки откинула назад, на края
широкого пня, и оперлась на них. И Борис понял, что Тамара Васильевна
тоже хочет, чтобы он продолжил поглаживания.
Это Бориса приободрило, придало смелости, и он осторожно начал поглаживать
ее волосики, ожидая наткнуться на трусы, но их не было.
- Очень жарко, - заметив его удивление, дрожащим и тихим голосом сказала
бабушка.
Борис перебирал волосики, его рука уже двигалась в самом паху, там было
еще теплее и немного влажно. Волос стало гораздо больше, вся его рука
утонула в них. Тут Борис заметил, что бабушка немного подрагивает, по
ее ногам пробегают какие-то судороги, и они немного разводятся и сводятся
вместе. Опустив руку пониже, Борис ощутил, наконец, то, что так хотел
потрогать. Под его рукой была лилия бабушки! Это было невероятно, даже
в мечтах Борис не мог представить себе этого. Явственно ощущались ее толстые
тайные губы, они были очень большими, набухшими и еле помещались под его
ладонью. Борис стал более энергично поглаживать их рукой, и перебирать
пальцами, стараясь охватить и исследовать их.
Дыхание Тамары Васильевны стало более частым, глубоким, и Борису казалось,
что он даже слышал его. И сразу вслед за этим, бабушка стала сама двигаться
под его рукой, ерзая пышной задницей по пню. На мгновение она остановилась,
отодвигая Бориса назад, сползла на траву. Ее волосатое лоно тесно прижималось
к руке Бориса и двигалось во все стороны. Под его рукой вдруг стало очень
мокро, но от этого движения стали более легкими и скользящими, Борис почувствовал,
как её большие губы раздвигаются и сразу его пальцы проваливаются внутрь,
в мокрую теплую и очень нежную пещерку, скользнули туда, отчего бабушка
вскрикнула. И бабушка и внук вместе в такт стали двигаться, он пальцами,
а его бабушка бедрами, покачивая своими огромными ягодицами.
За все это время они не сказали друг другу ни слова, словно боясь спугнуть
и нарушить неосторожными словами то, что происходило между ними. Но постепенно
Борису стало совсем неудобно, его рука затекла, да и, наверно, бабушка
тоже устала сидеть в одной позе. Не говоря Борису ни слова, она легла
на спину, широко раздвинув и согнув в коленях, как буква «М», ноги, её
платье было примерно на уровне живота, обнажив все ее прелести. Борис
тоже немного перевернулся, лег поудобнее, и подвинулся ближе. Ее ноги
в красивых туфлях на высоком каблуке лежали на виду во всей своей красе
- немного волосатые икры, колени, толстые ляжки, которые были раздвинуты
и её мокрые набухшие губы были прямо перед ним. Но теперь внимание Бориса
привлекло то, что было выше, ему захотелось увидеть свою бабушку голой
целиком.
Борис положил свою руку на самый низ живота. Он был очень мягкий на ощупь,
легко прогибался под его рукой. Он стал его поглаживать, мять, постепенно
передвигать свои руки вверх, задирая платье. Сначала он увидел ее глубокий
пуп, затем весь живот целиком. Он был большой, мягкий, вялый, вдоль него
проходили какие-то непонятные прожилки, он был достаточно некрасивым и
совсем не такой как у него. Но именно такой живот - полной, взрослой женщины
и приковывал его взгляд, возбуждая Бориса еще сильнее.
Насмотревшись на него и видя, что бабушка не возражает и допускает все
его действия, он рывком задрал платье на шею, разделался с лифчиком и
увидел ее грудь. Бориса поразило, что она была значительно меньше, чем
он ожидал. Ему казалось, что она должна быть большой и торчать вверх.
Ведь именно такой она была, когда бабушка ходила, и ее грудь колыхалась
на ходу. Ее большие сиськи как-то расползлись по всему телу, и синие прожилки
вен тоненькими ручейками пробегали по ним. Соски были коричневыми, большими,
съежившимися и торчали вверх. Борис осторожно дотронулся до одной сиськи,
потом до второй, и они колыхнулись вслед за движением его руки. Положил
на них руки, стал мять и ощупывать. Они оказались очень мягкими и вялыми,
но, тем не менее, ласкать их было очень приятно. Иногда его руки натыкались
на ее твердый большой сосок, еще более усиливая возбуждение. Борис уже
лежал почти рядом со своей бабушкой, и она вся голая была перед ним. Это
было невероятно!
Тут ее рука зашевелилась, и Борис замер, но бабушка осторожно расстегнула
молнию на его джинсах, и просунула руку туда. У Бориса перехватило дыхание,
казалось, что сейчас что-то оборвется внутри него. Пальчики бабушки нежно
поглаживали его яички и бенчик, который был очень сильно напряжен и торчал
вверх. От ее движений Борис испытывал неимоверное наслаждение, весь мир
был теперь сосредоточен только на движениях ее рук. Борис даже перестал
ее ласкать и просто любовался ее телом.
Тут бабушка раскрыла губы, и что-то еле слышно сказала, и он скорее догадался,
чем услышал ее слова и, наклонившись, поцеловал ее грудь. Вначале осторожно,
затем все смелее целовал ее мягкие и теплые сиськи, чуть солоноватые на
вкус, как младенец наслаждался бабушкиной грудью, брал в рот и посасывал,
покусывал ее соски. Руками при этом судорожно мял и тискал ее бока, проводя
руками по складкам жира на ее бедрах и перебирая их.
Тамара Васильевна стонала уже все громче и громче, желания нарастали.
Борис опустил руки вниз и принялся мять и тискать ее бабилоночку, уже
не осторожно, а сильно и может быть даже грубо. Врата Бога все были мокрые,
и рука Бориса буквально хлюпала в этом болоте. Тут бабушкины руки нежно
обняли Бориса и прижали к себе, затем она приподняла его и положила на
себя сверху. Борису было очень удобно и хорошо, бабушка была большая,
теплая и мягкая. Борис ощущал ее всю под собой, ее родное близкое ему
тело, которое принадлежало теперь Борису, ее большие груди, живот, бедра,
на которых лежали его ноги. Это было восхитительно.
Но между ног у него был настоящий огонь и зуд, и инстинктивно он начал
двигаться, стараясь унять этот жжение, двигался взад и вперед по голому
телу бабушки. Но вместо облегчения зуд только усилился. Бабушка тоже двигалась
под внуком, ее движения были более сильными. Она расстегнула ремень на
его джинсах и спустила их вместе с трусами, затем подняла его рубашку,
чтобы видеть его живот и грудь. Её зад ходил из стороны в сторону, и его
ноги, наконец, свалились с её бёдер к ней между ног, бен тесно прижался
к низу ее живота. Бабушка по-прежнему своими руками обнимала Бориса, но
вдруг она стала двигать его тело вниз, и он уже подумал, что, все, игры
окончены, но как только яша свалился с ее живота, она перестала сдвигать
Бориса и просто обняла.
Их движения продолжились, но бабушка уже двигалась не из стороны в сторону,
а приподнимая свою попу, наезжала на Бориса, при этом его ванечка упирался
ей между ног, ощущая влагу и тепло. Стоны бабушки еще усилились, и, казалось,
она теряет контроль над собой, ее щеки порозовели, глаза были полузакрыты,
ее губы что-то иногда произносили, но что именно, Борис понять не мог.
Вдруг после одного из движений навстречу, Борис понял, что он попал как
раз между ее больших толстых губ. Учитывая небольшой размер его подросткового
адамчика и большую, взрослую еву его бабушки, это было не удивительно.
Ощущения Бориса обострились, ванечке-встанечке стало очень приятно, было
тепло, влажно и хотелось, чтобы это тепло и влага всегда окутывали его
со всех сторон. В это время бабушка тоже почувствовала его в себе и на
мгновение перестала двигаться. Возможно, ей не хотелось его отпускать,
или какие-то сомнения вдруг овладели ею. Но после мгновенного затишья,
она вместо движения назад, приподняла свои ягодицы, и его раскаленный
фаллос полностью вошел в нее. Это были непередаваемые ощущения. Жезл внука
был в вазе бабушки.
Борис лежал на ее большом теле, обхватив его руками. Бабушка положила
свои руки ему на бедра, и стала двигать Борисом, то прижимая, то немного
отстраняя от себя, как бы показывая, что он должен делать, и постепенно
это дошло до Бориса.
И Борис начал самостоятельно совершать движения туда-сюда, приподнимаясь
над бабушкиным телом. А она в это время стала двигать своим задом ему
навстречу, вращая им из стороны в сторону, ее лобок тесно прижимался к
нему и терся яростно и сильно. Внук шлепался на ее большой и вялый живот,
но ему было очень мягко и приятно. Тамара Васильевна все более яростно
двигалась под ним, ее тело ни на секунду не оставалось на месте, обнимая
и поглаживая внука, она громко стонала. Его фал как будто проваливался
в какую-то яму, терся о волнистые стенки ее влагалища. Они оба уже забыли
обо всем и с силой входили друг в друга. Ее полное тело выгибалось дугой
и опадало, образовывая жирные складки, которые внук тискал как сумасшедший.
Вдруг напряжение в фаллосе выросло до максимума, у Бориса закружилась
голова, он напрягся, и что-то резко вышло из него, опустошив всего, силы
покинули его. Восторг, необычайное наслаждение, облегчение чувствовал
он. Бабушка, заметив напряжение его бала, яростно задергалась, ее бедра
очень плотно и больно сжали его, она издала какой-то невероятный стон,
звук, хрип и постепенно ее движения стали затихать. Борис же просто лежал
на ней без сил, а может уже и без сознания от всего происходящего.
Через некоторое время, оправив платье, Тамара Васильевна сказала:
- Ты должен знать, что этого не было. Чтобы никому никогда не говорил…
- Хоро-шо, - успокаиваясь, пролепетал Борис.
Помолчали. Прокричала высоко над ними ворона.
Буквально через секунду, резко отведя взгляд, бабушка воскликнула:
- Белка!
И тут зазвонил мобильник. Борис не без уважительности спросил бабушку,
отвечать ли - может быть, ей это будет неприятно? Тамара Васильевна повернулась
к нему и посмотрела словно издалека, крепко зажмурив один глаз от света;
другой глаз оставался в тени - широко раскрытый, но отнюдь не наивный
и уж до того карий, что казался темно-синим.
Безоблачное небо виднелось в просветах между кронами неподвижных почтенных
берез и лип.
Пушистохвостое рыжее создание сидело на задних лапках на тропинке, а передними
делало просящие движения.
Борис попросил поторопиться с ответом, и Тамара Васильевна оставила белку
в покое.
- Ну надо же! - воскликнула она. - Это же он, наверняка!?
Борис ответил, что, по его мнению, говорить ли, нет ли, один черт, он
сел на пень рядом с Тамарой Васильевеной, и обнял ее левой рукой. Правой
поднял телефон к уху. Солнце косо освещало лес. И когда Борис поднес телефон
к уху, его русые волосы были освещены особенно выгодно, хотя, может быть,
и чересчур ярко, так что казались рыжими.
- Да? - звучным голосом сказал Борис в трубку.
Тамара Васильевна, испытывая удовольствие в объятии, следила за ним. В
ее широко раскрытых глазах не отражалось ни тревоги, ни раздумья, только
и видно было, какие они большие и черные.
В трубке раздался мужской голос - безжизненный и в то же время странно
напористый, почти до неприличия взбудораженный:
- Борис? Это ты?
Борис бросил быстрый взгляд влево, на Тамару Васильевну.
- Кто это? - спросил он. - Ты, дедуля?
- Да, я. Боря, я тебя не отвлекаю?
- Нет-нет. Что-нибудь случилось?
- Правда, я тебе не мешаю? Честное слово?
- Да нет же, - сказал Борис, розовея.
- Я вот почему звоню, Боря: ты случайно не видел, куда ушла бабушка?
Борис опять поглядел влево, но на этот раз не на Тамару Васильевна, а
поверх ее головы, на бегущую по веткам белку.
- Нет, дедуля, не видал, - сказал Борис, продолжая смотреть на белку.
- А ты где?
- Как где? Я в кафе. Гулянье идет полным ходом! Я думал, она где-то здесь…
Может, танцует… Я, прямо, обыскался Тамару…
- Не знаю, дедуля…
- Значит, ты точно не видел ее?
- Да нет, не видел. Понимаешь, дедуля, у меня чего-то заболела голова,
и я вышел подышать... А что? Что случилось? Бабуля потерялась?
- О господи! Она же все время сидела рядом и вдруг...
- Может быть, она просто проветриться вышла? - спросил с задержкой, как
бы раздумывая вслух, Борис.
- Уже бы вернулась, её уже минут двадцать нет.
«Так быстро всё это совершилось?!» - подумал Борис.
- Послушай, дедуля, не надо так нервничать, - спокойно, как психотерапевт,
сказал Борис. – Куда она может деться? Погуляет, освежится и вернется…
Сейчас она и придет.
- Так ты не видел ее, Боря? – назойливо повторил вопрос Михаил Иванович.
- Послушай, дедуля, - прервал Борис, отнимая руку от лица, - у меня вдруг
опять зверски разболелась голова. Черт знает, с чего это. Ты извинишь,
если мы сейчас кончим? Потолкуем потом, ладно?
Борис слушал еще минуту, потом отключил телефон и сунул его в карман.
А Тамара Васильевна сказала:
- Боренька, наслаждение есть всё, именно всё, что содержится в мире, любовь
внедрена в каждого человека неотступной потребностью, желанием. Каждый
человек гонится за удовольствием и счастьем и, в конце концов, находит
свое счастье...
Тамара Васильевна умолкла, посмотрела на него, не моргая, с восхищением,
и приоткрыла рот, а Борис склонился к ней, запустил одну руку под подол
к черному кусту, другую положил на затылок, сильно прижал к себе ее влажные
губы, и поцеловал взасос.
22.12.2014, 16:13
Здравствуйте! Я создавала тему в соседней ветке.
Коротко, в семье сейчас не очень хороший морально - психологический климат. Я над этим работаю.
И прошу дать совет по конкретным проявлениям в поведении ребёнка.
Мальчик 2 года 2 мес.
1. Швыряет предметы, разливает воду.
У нас был такой период в полтора года. Все сбрасывал со стола, а еще бросался чем под руку попадет. Буквально 2 недели назад это опять началось. Бросает все подряд куда глаза глядят, но не в людей. Если вдруг в кого-то попал, то сам подходит, жалеет. Это происходит не в порыве гнева или ярости, а когда он либо радостный скачет, либо между делом. Сегодня украшали ёлку, просто подходит к игрушкам, начинает бросать, в стены, в телевизор.
И ещё раньше он любил опрокидывать стаканы и чашки с водой. Увидит и выливает. Потом все прошло. Ребенок хорошо пьёт из кружки, может аккуратно поставить на место. Несколько дней опять разливает. Сегодня за обедом опрокинул кружку в борщ. Притом он как-будто ждал моей реакции. То есть я забрала тарелку, он пристально посмотрел, встал и молча ушел из-за стола.
Я не знаю как правильно реагировать. И спокойно, простыми речевыми конструкция, объясняла, и ругала, и тайм-ауты устраивала. Первое, что он делает после тайм - аута - повторяет то за что был наказан.
И вообще, видимо, этот вид убеждения придется отменить. Это такое мучение для нас обоих, ребёнок кричит, бежит, я держу, он вообще начинает закатываться, падает на пол, ползет и бьётся. В общем в нашем случае, это хуже худшего.
Физические воздействия тоже исключаю, во-первых бездейственно, а во-вторых, после того, как шепнула по попе, при попытках объяснить, что это делать нельзя, сам начинает себя шлепать.
2. Горшок. Начал ходить на горшок за неделю до двухлетия. Без промахов. Первый раз сел и с того раза все время просился. Так длилось месяц, после чего стали наступать сбои.
На сон я подгузники так и надевала, а днем бегал в штанишках.
Опять же последние 2 недели как подменили. На горшок идти не хочет, сам просится все реже и реже. Вчера сидел смотрел мультик, описался на диване, рядом с ним муж сидел, он не заметил этого. Так ребенку даже до мокрых штанов дела не было. Потом встал и пошел по своим делам. Когда, увидела, начала с ним разговаривать, предложила сеять штанишки, начал сам стягивать.
Как мне быть? Как правильно сейчас на это реагировать?
Понимаю, что это может быть связано именно с атмосферой в доме, или может возраст такой.
Буду очень благодарна за совет.
20.11.2017, 02:44
Здравствуйте! Сын 5 лет. Родился с весом 3350 и ростом 51 см в срок. Хронических заболеваний нет. На учёте ни у кого не состоим.
По характеру и нраву сын сложный. Капризный и требовательный. Нервный и легковозбудимый.
В семье один. Единственный сын до нас с мужем и единственный внук для бабушек и дедушки.
В сад ходил временами. Последний год сидит дома. Активно занимались в разных секциях и кружках: изо, логопед, развитие, тхэквондо, триз. Умеет читать, считать.
Последние 2 месяца жил у бабушки с дедушкой по семейным обстоятельствам.
Семья полная. Спит с рождения со мной. В семье командует. Иногда ведёт себя агрессивно, иногда ласково.
Примерно пол года назад стал делать акцент на различии мамы и папы. Подсматривал за мной, пытался снять трусы. Я и по хорошему об’ясняла и ругала за это. Тоже самое и с бабушкой. Просит снять трусы и посмотреть. Бабушки его стыдят.
В общем чем дальше тем больше эта идея в нем. Рассказывал что ему снится голым папа.
Я по этому поводу не очень расстраивалась так как кроме этого никакой проблемы не видела. Думала, что все это перерастёт.
А вчера он попросил мои трусы. Я об’яснила, что белье у всех своё индивидуальное, тем более мое белье девчачье, а у него красивые трусики с роботами и мячиками. Потом я обнаружила, что сын пробрался на балкон, сеял оттуда трусы, разделся и стал надевать мои трусы на себя. На вопрос зачем он соврал. Я уверена на 100%. Он сказал, что хочет быть индейцем. Дальше больше. Сегодня он сказал мне, что когда вырастит как папа, то будет тетей такой красивой как его крестная. А пока можно надеть мои трусы и сиси. А дальше рассказ про то как он их изготовит: отрежет пластиковые бутылки, дырки заделает пластилином и все покрасит в цвет кожи. От этого рассказа меня вообще бросило в холод. То есть он думает об этом, на изо и по телевизору явно делать сиси не учили.
Я ему сказала, что тогда будут смеяться над ним (и пожалела об этом), так как сын начал плакать и говорить, что тогда он будет позорным мальчиком, что ничего ему девочковое и «тетиное» не надо.
Играет он в машинки и в роботов. Мультики смотрит про машинки.
Я очень сильно переживаю за то что с ним творится. Он понял, что я расстроена, что он сделал не то и теперь только замкнётся.
В нашем населенном пункте психолога нет, мы переехали в глухое место. Помогите, пожалуйста.
Вновь еще один унылый день на работе. После того как возвращаюсь домой, стараюсь о ней не думать. Если бы я думал о том, что завтра снова туда, и послезавтра, и всю оставшуюся жизнь, на следующую же зарплату я бы купил себе пистолет, и прострелил башку. Да что там, все было куда проще. Ведь живу я на восьмом этаже. И высоты хватит, чтобы от меня ничего не осталось, стоит лишь прыгнуть головой в низ. Но только одна мысль греет меня, что сегодня вновь иду в тренажерный зал. Вы не подумайте, я не из тех зацикленных на своей внешности нарциссов. Которые постят, у себя в социальных сетях свои полуголые фото, с информацией о правильном питании и о том, сколько нужно жрать протеина. Я немного по другой части. Заперся в своей комнате, сижу, клацая по мышке, и каждые десять минут поглядываю на часы. Еще час до того, как мне предстоит туда отправиться. Беспрерывно пролистывая кучу информации, просматриваю последние новости. Но мысли только об одном…
Время. Громко запищал будильник на моем телефоне. Поставил любимую песню, чтобы было приятно вдвойне. На лице проскальзывает легкая улыбка. Выключаю компьютер, беру свой потрёпанный рюкзак и начинаю складывать в него одежду, средства гигиены. Накидываю куртку и поспешно выхожу из дома, при этом предупредив мать, что я ушел. Она в ответ, как обычно, вымолвила – Хорошо.
В ушах наушники, чтобы не слышать людей, которые окружают меня. Ехать всего пятнадцать минут. Но в маршрутке время тянется очень долго. Наконец-то я добрался до зала. Спешно поднимаюсь по лестнице и следую в раздевалку. Кроме меня еще двое парней. Мне немного неуютно тут. Они все стараются поздороваться со мной, а ведь я их даже не знаю. Быстро надеваю спортивную форму и поспешно выхожу в зал, опередив ребят, которые пришли раньше меня. Надеюсь, день удастся, никогда не знаешь будет ли все как ты хочешь. Оглядываюсь, сегодня девушек значительно больше, может, из-за выходного? Так, раздражает, что нет никакой стабильности. Я сажусь за тренажер. И все мои мысли только о тех, кто пришел сюда подкачать свой зад. В коротких облегающих шортах, сквозь которые слабо видны трусики. Это как легкая эротика, только в реальной жизни, а не на экранах монитора. Очень трудно передать то, что я сейчас чувствую. Одна из них приседает, повернувшись боком к зеркалу, чтобы видеть правильно ли все делает. Как же она любит себя. В другой стороне лежит блондинка в белой майке, разводит руками в разные стороны, держа в них легкие гири. С каждым движением ее груди содрогаются. От подобного у меня в штанах колом встал, я поправляю свой член, пока никто не заметил. Ох, блондиночка вроде без лифчика, выпирают ее соски. Зачем же она пришла сюда в таком виде. … Хотя все равно, главное, что я могу наслаждаться ее видом.
Порой я наблюдаю и ставлю им оценки, от одного до десяти. Но бывают редкие исключения, когда в зале появляется сексуальная женщина лет тридцати. Таким я присваиваю номер двадцать пять. Потому что красота их неописуема. Многие же их называют Милфами. Как бы хотелось зажечь с такой. Но это только мечты, ведь я и заговорить с ней не смогу. Если бы и смог, даже если бы у нас что-то получилось. Ну, имею в виду секс, я бы кончил от одного только прикосновения к ее грудям.
Брюнетка лет двадцати начала делать наклоны вперед. Я перешел на другой тренажер, для того чтобы открыть для себя лучший вид. Разрез, на ее грудях, настолько велик, что они вот-вот вывалятся. Из-под облегающих черных штанов, виднеются красные стринги. Хорошо, что я научился себя сдерживать. В первые дни, а помню таких было два. Я кончил прямо тут, и мне пришлось покинуть зал уже через двадцать минут. Надеюсь, никто не заметил того что я быстро ушел.
Не подумайте, что тут все такие красавицы, бывают, приходят и два из десяти, которым нужно сбросить лишние килограммы. Но на них я стараюсь не обращать внимания. Как-то ко мне подошла одна, как вчера помню была она, семь из десяти. Но не было и вечера, когда я не фантазировал о ней. Я, как и прежде сидел на тренажёре, поднимая вес, как она подошла и предложила заниматься по очереди. Не подумайте, что я совсем забитый и не могу даже заговорить с противоположным полом. Мы, мило пообщались. Она, правда, небрежно все делала, поэтому мне пришлось ей объяснить. Семерка или вправду не поняла, или сделала это специально. Пришлось обхватить ее руки, тогда мой нос окунулся в ее волосы. От нее веяло сладким запахом карамели. Как было приятно к ней прикасаться, мое сердце просто разрывалось. Был бы я постарше, у меня однозначно бы случился инфаркт. После я положил руки ей на талию, так как она сгибала спину, и не держала ее ровно. Какая же она была тоненькая, казалось, я могу сломать ее. Мои руки дрожали. Она только мило улыбалась, хихикала и говорила спасибо. Жаль она перестала ходить сюда. Уже месяц как ее не видел. Пока остается довольствоваться одним только видом, и надеяться, что кто-нибудь вновь попросит помочь или позаниматься вместе. Всю оставшуюся тренировку мой член был в напряжение. Пора было уходить, так как терпеть я больше не мог. Я откинул все мысли на второй план и попытался расслабиться. Ведь перед поездкой домой меня ждет душ. Мое самое нелюбимое место. Я скинул с себя потную спортивную одежду. Закутался в полотенце и направился в одну из кабинок. Всего их было три. Из одной вышел парень, на голову выше меня, и казалось, его тело состояло из одних только мышц. Он с улыбкой посмотрел на меня. Зачастую посещали меня мыслишки что часть из них голубые. Они так рассматривают мое тело и улыбаются. И в отличие от меня не закрываются полотенцем. Все их причиндалы болтаются из одной стороны, в другую. Принял душ, смыл с себя весь пот. Спешно направился домой. Через полчаса был у двери. Я открыл ее со словами – Я дома – Мать, как обычно, спросила, как сходил? Ответив, что хорошо я закрылся у себя в комнате. Задернув шторы, потушил свет чтобы меня никто не видел. И сел в кресло перед компьютером. Накинул футболку на вэбкамеру, всегда так делал, казалось, что за мной могут наблюдать. Может, это просто паранойя. Надел презерватив чтобы ничего не замазать, и принялся погружаться в свои мысли. Вспоминать весь последний час в спортзале…
Но на этом чудесный день не заканчивался. Ровно в одиннадцать вечера, и этого времени я ждал с нетерпением. Я подбирался к окну. В комнате по-прежнему покоилась темнота. Через бинокль, который обошелся в пол моей зарплаты, я наблюдал за одним из окон соседнего дома. Оно находилось на седьмом этаже. Там, одна дама в это время ложилась спать. Обнажая свое тело. Как приятно наблюдать, а она даже не подозревает. Она снимала верхнюю одежду, и в одних только трусиках забиралась в постель. При этом могла, какое-то время ходить по дому, дразня меня. Порой меня радовали отличным преставлением, когда они с мужем занимались сексом. Самое прекрасное, что делали они это с включенным светом, будто знали, что за ними наблюдают. Я наблюдал, и получал удовольствие вмести с ними.
Помню, как после работы шел домой, и встретил эту милую парочку. Не знаю, что меня тогда побудило, но я поздоровался с ними, слегка улыбнувшись.
Текст большой поэтому он разбит на страницы.
Буквально вчера, я стал причиной одного откровения. Такое у меня бывает не часто, но бывает. Оно настолько поразило меня, что я отложил работу над романом и решил по разрешению написать повествование без имен. Я лишь оформил в некую литературную форму то, что мне рассказала женщина, которой, видимо, нужно было кому-то это поведать и получить поддержку. Именно поддержку, укоров для себя у нее и самой хватит. По публикации его на сайте, я думаю, поддержка появится, у меня лично, как-то не нашлось нужных слов…
Кто эта женщина? Да обыкновенная сорокалетняя женщина с моложавой фигуркой, общительная, с немного лукавым взором. Живет в деревне, работает медсестрой, замужем. Муж ее экскаваторщик и сейчас на сезоне, пропадает где-то на прокладке водопровода. Еще у нее есть сын - мальчишка четырнадцати лет любопытный к противоположному полу, как, наверное, все в его возрасте. Вот, пожалуй, и все что я могу рассказать о ней в рамках разрешенного и теперь перейдем к самому повествованию.
Как и везде по территории от Москвы до Владивостока в этом году стоит сухое жаркое лето. Однажды, в душный воскресный день, спасаясь от солнечных лучей и головной боли, она решила пойти сполоснутся в летнем душе. Он возвышался во дворе старым железным баком, то ли от экскаватора, то ли комбайна - на работе муж его выжег, приварил к нему лейку, установил во дворе и огородил от лишних глаз заборчиком из тесин. Со временем доски рассохлись и меж ними появились приличные щели, но так, как издалека они сливались в сплошной ряд, у ее мужа так и не дошли руки, чтобы их перебрать. К тому же душ был востребован лишь летом в самую жару, именно тогда когда его практически дома не было.
Перекинув через плечо банное полотенце, и подойдя к душу, через щели она невольно увидела голого сына. Видимо, он вернулся с рыбалки и, не заходя в дом, решил смыть речную тину в душе. Прикрывая рукой глаза, женщина посмотрела на солнышко и повернулась в сторону огорода, поливать было еще рано. Она отошла и остановилась в раздумье какой из бесконечных бабьих забот заняться. Но, услышав слабый, даже не крик, скорее стон боли, женщина вернулась к тесинам, отгораживающим от нее сына. Материнское сердце почувствовала неладное.
Нет, конечно, она допускала, что у сына вполне могут быть эротические фантазии в таком возрасте, и в последнее время старалась соблюдать дистанцию, не внедрятся в мир сына без предварительного оповещения. Но это был вовсе не стон наслаждения, это была боль, которую сын пытался скрыть от нее в душе. Прислонив взор к щели меж досок, женщина буквально заставила себя посмотреть вниз. Постанывая, сын пытался оголить головку, крайняя плоть вокруг члена была красной воспаленной…
«Господи, неужели мальчик уже стал мужчиной?! Эти его ночные рыбалки! Кто же его наградил?», - вихрем пронеслось у нее в голове с перебором возможных кандидаток из деревенских бабенок, живущих в одиночестве. Не найдя среди знакомых с детства женщин не одной, что могла бы позарится в их поселке на четырнадцатилетнего подростка, она открыла двери в душ.
- Мам, ты чего? - удивлено проговорил сын, пряча свою боль за ладони.
- Убери руки! - почти приказала она, а у самой дрожь ознобом пробежала по всему телу, гирями оседая в ногах.
- Мам!..
- Кому сказала!
Сын неохотно разнял руки.
Женщина присела на корточки и взяла член на ладонь. От прикосновения мягких и теплых женских рук, член увеличился, вызывая у сына дрожь одновременно и боли и наслаждения. Осмотрев профессиональным взором медика, она заметила, что он не только воспален с белой смегмой, но и краешек плоти лопнут, из маленькой трещинки сочилась кровь вместе со желтоватой слизью. Осторожно и нежно, она немного оголила головку, та открылась буквально на ушко иглы, но и это вызвало у мальчишки новый стон.
- Больно?
- Да…
Сомнений не оставалось, у сына баланопостит - воспаление крайней плоти. Но какой степени, и не перешел ли он уже в фимоз?
«И как я просмотрела?! Бедный сынок! Видно, боясь быть обнаруженным, он уделял мало времени элементарной гигиене, удовлетворял себя урывками…»
Женщина вспомнила, как зашла в его комнату и заметила, как он в трусах жмется. Она тогда еще спросила: «в туалет хочешь?». Может, это было и не один раз, она даже не помнила! Неважно, сейчас нужно было убедиться насколько все плохо.
- Когда писаешь, плоть надувается? - спросила она, поглядев на сына.
- Мама!
- Отвечай! - настояла она и сама испугалась своего голоса.
- Немного.
- И часто ты спускал в штаны? Запускал туда руки?
- Мама!
- Сынок, миленький, это важно! - сменила она тон, боясь окончательно напугать мальчика.
Сын лишь кивнул.
Женщина взяла его трусы, понюхала и отбросила в угол. Сняв с плеча полотенце, она обернула им бедра сына.
- Давай, беги в комнату и не одевайся. Постарайся успокоиться. Я сейчас приду.
Сын пошел в дом. Женщина быстро ополоснулась, мысленно вспоминая, куда засунула «Дипросалин», чем лечила мужа от аллергических высыпаний.
Зайдя в комнату с тазом кипяченой еще теплой воды, она обнаружила сына, как и приказано - обнаженным, лежавшим в кровати на животе.
- Переворачивайся, - как можно мягче проговорила она. В голове крутилось нечто, что обычно пишут в таких случаях: то, что ты делал для твоего возраста нормально. Но какое, там нормально, если сын лежит, страдая от боли!
Он перевернулся.
Поставив таз на низенький табурет, и взвихрив его чуб, она добавила:
- Перекидывай ноги. Сильно жжет?
- Только когда пописаю…
Женщина вздохнула. Мысли ее крутились в направлении как ей оголить головку сына в спокойном состоянии и посмотреть насколько она откроется. Дело было не простым. От одного понимания, что сидит голым у него уже начиналась эрекция. Такой возраст.
- Помнишь, как я тебя в девстве купала? - спросила она, стараясь отвлечь его от собственных мыслей.
- Мама, тогда я был маленьким!
- Ты для меня всегда будешь маленьким, сына…
Говоря, женщина протянула руку и быстрым, но острожным движением сдвинула крайнюю плоть. Окружность открытия была маленькой, и все же больше чем в состоянии эрекции, проглядывалась головка нехорошего синеватого цвета и канал забитый смегмой недавно сошедшего возбуждения.
Сын дернулся от боли.
- Все, все… Больше не буду, - успокоила его она. - И давно у тебя так?
- Не знаю. Поначалу просто щепало, когда трется об трусы…
- И ты молчал!
Сын кивнул.
- Щепало после чего?
- Мама!
- После того как ты снимал напряжение…- настояла она.
- Да… Но это было редко, когда уже совсем невмоготу…
- Сядь на край кровати, чтобы он свисал…
Сын покорно пододвинулся к тазу, огибая его ногами.
Женщина намочила руки и круговыми движениями с давлением вниз стала оглаживать член сына. Возбуждение от ее прикосновений нарастало. От теплой воды крайняя плоть открылась. Нужно было спешить иначе, возможен перехват крови и тогда только скорая помощь. По деревни быстро разойдется новость, что мальчишку увезли на обрезание. Для четырнадцати лет это было слишком, как и бесполезны слова: успокойся, сейчас тебе нельзя возбуждаться. Природа неумолима в своих правилах.
Синеватая головка выпрыгнула из плоти на ладонь, ловким движением женщина выдавила мазь на палец и обвила ее, смазав красную воспаленную уздечку и тут же одела плоть обратно…
- Пока все, - улыбнувшись сыну, проговорила она. - Сейчас тебе хочется, я знаю, но ты его не трогай, ладно. Терпи, ведь ты мужчина.
- Я его вообще больше трогать не буду, мам! Честно.
- Поговорил об этом после. Вечером, я снова его помою и смажу, а сейчас на вот надень чистые трусы. Это я отцу покупала, новые. Они свободные и не будут так тереть.
Пять дней, дважды женщина проделывала промывку и смазывание члена сына и с каждыми прошедшими сутками она с содроганием думала, как приступить к следующему этапу лечения. Из курса медицинского образования, она знала, что после снятия воспаления нужно приступить к мастурбации. Чтобы головка окончательно открылась, и проблем в дальнейшем не возникло, нужно, предварительно размягчив в теплой воде, вести в крайнюю плоть два пальца, раздвинуть и освободить от нее головку. Потом медленно не торопясь в течение месяца от двух до десяти минут по нарастающей делать поступательные движения плоти на нее и от нее.
Чтобы еще раз убедится в правильности лечения баланопостита, женщина заново проштудировала медицинскую литературу на это счет. Все верно, но ведь это был ее сын! Возмужавший за лето сын от одного ее прикосновения у него начиналась эрекция и по спаду воспаления, она проявлялась все сильнее и сильнее…
Но доверить дело в юношеские руки, или кому-то другому, мать тоже не могла. Вряд ли мальчик сможет контролировать себя в такой момент, одно неверное движение и снова трещина, кровь, воспаление. За время смазывания мазью, она итак обнаружила на крайней плоти целых три рубца, - свидетелей его попыток открыть головку самостоятельно. Спайками на коже они и не давали ей свободно двигается. Еще одна зарубка материнской отдаленности от половых проблем сына-подростка и фимоз точно обеспечен. Доверить это процесс кому-то другому? - в реалиях деревни это просто невозможно! Через день-другой все девочки будут знать, что у мальчика, - ее мальчика! проблемы и с ним лучше пока или вообще не дружить.
Для успокоения раздираемых в противоречиях чувств матери, она решила надеть медицинский халат, но потом передумала, больно пошло все это выглядело, да и могло напугать мальчишку.
Поэтому, несмотря на жару, женщина надела платье с закрытым верхом, тщательно вымыла руки и вечером пятого дня зашла к сыну. Все было как и в первый день: таз, теплая вода движения ладоней по бархатистой окружности. Сын уже привык и эти процедуры не вызывали у него содроганий во всем теле, напряжение от боли ушло, но возбуждение осталось. Под действием мази плоть легко скользила на ладони, трещина зажила, а рубцы уже начали рассасываться. Цвет головки был розовым, и от трения постепенно наливался, становился малиновым.
Смазав уздечку, от легкого поглаживания она приступила к более сильному трению, медленно натягивая и снимая с головки крайнюю плоть. Глаза мальчика округлились, и он попытался убрать ее руку.
- Так надо, сына, - остановила она его.
- Но, мама, я сейчас…
- Ничего страшного. Ты терпел пять дней, это вознаграждение.
- Это у меня от того, что я гладил его сам?
- Нет. Просто ты не мыл его после того. Часто возбуждался, не снимая напряжения по причине кого-то рядом. В крайней плоти скопилась смегма, она и вызвала воспаление… Но, это не причина мастурбации, а следствие плохой гигиены…
Сын уже не слышал ее. Он закрыл глаза и в руке матери, словно ее сердце, часто, часто пульсируя, толчками забилось наслаждение, вызывая у мальчишки стон, что густо выплескивался на ласковую женскую ладонь.
Нежно огладив член сына, она хорошо его вымыла и снова смазала.
- Теперь это будешь делать ты? - спросил он, когда напряжение совсем спало.
- В течение месяца. Пока у тебя все не наладится. А потом можешь и сам. Только обещай, что больше не будешь прятаться от меня. Если тебе понадобится теплая кипяченая вода, так и спроси, не стесняйся.
- Хорошо, мама…
Женщина вышла, подумывая, как все рассказать мужу, когда приедет, И нужно ли?..
Выслушав исповедь любящей сына женщины, я спросил: «что терзает тебя?». Да, согласен, не совсем обычная ситуация, но главное ребенок вылечился и возможно не только от травмы физической, которую наносит такая болезнь в дальнейшем. Сын мог утвердиться в том, что это наказание за мастурбацию. Несмотря на наше продвинутое время, бывает и так.
Женщина задумалась, но все же решила ответить:
- Когда он излился в мою руку, я тоже испытала оргазм. Такой сильный, что ели сдержалась, чтобы сын ничего не заметил.
- Это нормально, сработала Природа. Не переживай, - ответил я, сам думая: какую чушь я сейчас несу…
