Мобилизации трудовые , принуд. привлечение населения к труду в интересах гос-ва. М. т. начали широко применяться в годы Гражданской войны обеими противоборствующими сторонами. В соотв. с постановлением от 6 мая 1919 Российское пр-во могло привлекать на гос. службу лиц «интеллигентских профессий» в порядке труд. повинности. Эту меру осуществляли по отношению к медикам, юристам, продработникам. После восстановления сов. власти в Сибири М. т. широко применялись в разных отраслях произв-ва. Создавались труд. армии, к-рые использовались для восстановления пром. объектов и транспорт. коммуникаций, на лесозаготовках. Мест. население широко привлекалось к расчистке путей сообщения, стр-ву дорог, исполнению гужевой повинности, красноармейцев использовали для уборки полей. М. т. становились массовыми в связи с необходимостью борьбы с эпидемиями и топливным кризисом.
В янв. 1920 в связи с завершением широкомасштаб. воен. кампании на вост. фронте и необходимостью восстановления нар. хоз-ва Третью армию преобразовали в Первую трудовую армию. В ее состав призывалось мест. население Урала, Приуралья и Сибири. Окончательно система М. т. утвердилась после принятия 29 янв. 1920 Декрета СНК РСФСР о всеобщей трудовой повинности. В отличие от Европ. России, пополнение отраслей народ. хоз-ва рабочими осуществлялось за счет мобилизации не трех, а пяти возрастов (1892–96 гг. рождения). М. т. охватили не только крестьян и гор. обывателей, но и квалифицир. рабочих, науч.-тех. интеллигенцию. В ключевых отраслях экономики работники приравнивались к военнослужащим (мобилизовывались) и привлекались к ответственности за невыполнение норм выработки. Милитаризация охватила рабочих и служащих 14 отраслей пром-ти, в т. ч. горнодобыв., хим., металлург., металлообрабат., топливной, а также работников высш. и ср. учеб. заведений.
На Урале с осени 1919 до апр. 1920 мобилизовали 714 тыс. чел. и привлекли 460 тыс. подвод, гл. обр. на лесозаготовки. Городским предприятиям Сибири (без Новониколаевска и Иркутска ) в эти годы требовалось 454 тыс. рабочих. Отдел труда Сибревкома смог направить на работу по мобилизации 145,5 тыс. чел., или 32 % от потребности. Всего на постоянную и врем. работу в пром-ти, на транспорте и лесозаготовках Сиб. региона в 1920 было мобилизовано 322 тыс. чел. Преодолеть нехватку раб. силы не удалось. На 1-е полугодие 1921 недостаток квалифицир. рабочих составлял 99,4 тыс., служащих – 73 тыс. Всего по городам Сибири в этот период требовалось 262 тыс. рабочих, органы Сибтруда смогли мобилизовать 47 тыс., или 17,8 %. Но гл. проблема заключалась в кач-ве исполнения работ, специалисты нередко привлекались к исполнению неквалифицир. труда. В отношении интеллигенции и т. н. гор. буржуазии эта политика проводилась сознательно и носила хар-р «классового возмездия». Производительность труда трудармейцев и мобилизованных была крайне низкой, а уровень дезертирства с работ – высоким.
Форсир. рост экономики в кон. 1920-х гг. вызвал острейший дефицит квалифицир. кадров, прежде всего специалистов. В нач. 1930-х гг. народ. хоз-ву Сибири требовалось дополнительно до 5,5 тыс. инженеров и ок. 10 тыс. техников. В этих условиях воссоздавались формы и методы мобилизации работников интеллект. труда для обеспечения ими ведущих отраслей пром-ти и «ударных» строек. Объектами мобилизац. кампаний, принявших перманентный хар-р, становились группы квалифицир. специалистов, а целью являлось прежде всего «добровольно-принудительное» возвращение последних в профильную для них область деят-ти. Работа по учету, мобилизации, переброске «спецов» и контролю над их использованием сосредоточивалась в союзном и республ. наркоматах труда и их регион. органах. В Центре и на местах при учреждениях НКТруда действовали спец. межведомств. комиссии, куда входили представители различ. ведомств и органов, включая профсоюзы. Проходившие в кон. 1920-х гг. 1-е кампании носили скрыто мобилизац. хар-р и заключались в перемещении специалистов из управленч. аппаратов на произв-во сначала в добровольном порядке (по линии профсоюзов), затем – по «разверстке», а с 9 нояб. 1929 (пост. СНК СССР) – уже в директивном порядке. По итогам кампании к маю 1930 из намеченных 10 тыс. специалистов на произв-во было перемещено 6 150 чел. В Сибири из запланированных 150 ИТР переброске подверглось 104 чел. (69 %). В соотв. с пост. СНК СССР от 1 июля 1930 о стр-ве на Востоке новых металлург. з-дов (Магнитка и Кузнецкстрой) предусматривалась переброска в эти регионы 110 специалистов-строителей (кампания дала ок. 90 чел.). Мобилизация специалистов из-за Урала не решала радикально кадровую проблему. Требовались внутрирегион. перераспределение специалистов и мобилизация кадров согласно внутр. разнарядке по профсоюз. линии. Объявленная в кон. 1930 рук-вом Всесоюзного межсекционного бюро инженерно-технической секции мобилизация специалистов-горняков для Кузбасса в Москве и Ленинграде фактически провалилась.
Для выполнения разнарядок применялись различ. методы воздействия на специалистов, вплоть до проведения «общественно-показательных судов» (в Москве в февр. 1931 – под лозунгом «Тридцать три дезертира Кузбасса») и передачи дел в судеб. учреждения и органы ОГПУ. Несмотря на жесткую регламентацию и принятие в 1930–31 Сибкрайисполкомом (Запсибкрайисполкомом ) более 10 постановлений о выявлении и мобилизации специалистов для работы в профильных отраслях народ. хоз-ва (лесозаготовки, транспорт, пром-ть, финансы и т. д.), мобилизац. перемещения имели невысокую эффективность. Для полного обеспечения лесосплава в СССР в 1931 требовалось ок. 60 тыс. квалифицир. кадров, включая рабочих. Реально на сплаве работало примерно 24 тыс. чел. (40 %). Лесной пром-ти мобилизация дала ок. 9 тыс. чел., что было признано успешным. Мобилизация в 1931 специалистов водного транспорта в масштабах Зап. Сибири позволила привлечь в отрасль 75 % от числа выявленных учетом специалистов-транспортников.
В связи с созданием системы принуд. труда формировалась и сеть спецпоселений, что требовало для соц.-культ. и производств. инфраструктуры мобилизации отд. отрядов интеллигенции – медиков, педагогов, культпросветработников. Согласно пост. СНК СССР от 20 апр. 1933 школы и мед. учреждения обеспечивались кадрами за счет мобилизации из регионов высылки. К укомплектованию школ пед. кадрами в соотв. с пост. ЦК ВЛКСМ от 5 окт. 1931 привлекались комсомол. орг-ции. Однако директивные указания не гарантировали полного штатного обеспечения специалистами. В спецпоселках в кон. 1931 пед. кадры составляли даже с учетом проведенных чрезв. мер не более 1/3 от требуемого кол-ва. К 1933 в нач. школах комендатур Нарымского окр. из 447 учителей вольнонаемных насчитывалось 247 чел., остальные – спецпереселенцы , прошедшие краткосрочные пед. курсы.
В 1930–33 для работы в спецпоселках проводились ежегод. мобилизации врачей и ср. медперсонала как из центр. части страны, так и из Сиб. региона. Тем не менее, по данным на нояб. 1931, в комендатурах Западно-Сибирского кр. штат мед. учреждений был укомплектован только на 60 %. Среди мед. работников примерно 1/3 составляли вольнонаемные, остальные специалисты – это ссыльные, заключенные, направленные СибЛАГом. Ситуация стабилизировалась вследствие мобилизации в 1932–33 на 2 года почти 70 мед. работников из европ. части страны. После их отъезда с 1935 в комендатурах вновь возник некомплект квалифицир. медперсонала.
В 1941–45 мобилизац. формы перераспределения трудового потенциала в масштабах страны получили новый импульс. С нач. Великой Отечественной войны в связи с крупномасштаб. мобилизациями военными экономика Сибири вступила в полосу острого дефицита раб. силы, особенно в с. х. Президиум Верховного Совета СССР, стремясь решить проблему кадров путем предельной интенсификации труда, 26 июня 1941 принял указ «О режиме рабочего времени рабочих и служащих в военное время», согласно к-рому устанавливались обязат. сверхурочные работы, а очередные и доп. отпуска отменялись. 13 апр. 1942 вышло пост. СНК СССР и ЦК ВКП(б) «О повышении для колхозников обязательного минимума трудодней» со 100 до 150 в год. Подростки в возрасте от 12 до 16 лет были обязаны выработать не менее 50 трудодней. Невыполнение установленных норм считалась уголов. преступлением и сурово наказывалось.
Но решить проблему дефицита раб. рук путем предельной интенсификации труда было невозможно. Поэтому упор делался на мобилизац. принцип формирования и использования рабочей силы. 26 дек. 1941 указом Президиума Верховного Совета СССР «Об ответственности рабочих и служащих военной промышленности за самовольный уход с предприятий» провозглашалось право гос-ва на закрепление работников на предприятиях. Отныне все лица, занятые в военной пром-ти или в отраслях, обслуживающих военную пром-ть, считались мобилизованными на период войны. Позднее воен. положение было введено на ж.-д., реч. и мор. транспорте.
13 февр. 1942 был издан указ Президиума Верховного Совета «О мобилизации на период военного времени трудоспособного городского населения для работы на производстве и в строительстве». После этого на произв-во призывали так же, как в армию. Мобилизац. принцип действовал и при наборе учащихся в школы фабрично-заводского обучения (ФЗО), ремесл. и ж.-д. училища. М. т. подлежали мужчины от 16 до 55 лет и женщины от 16 до 45 лет. От М. т. освобождались женщины, имеющие детей в возрасте до 8 лет, учащиеся ср. и высш. учеб. заведений. Впоследствии для женщин призывной возраст был увеличен до 50 лет, а возраст детей, дающий право матери на отсрочку от М. т., снижен до 4 лет.
В 1942 пост. СНК СССР «О порядке привлечения к трудовой повинности в военное время» мобилизац. принцип набора раб. силы был расширен. М. т. как форма набора рабочей силы и взаимоотношений гос-ва с работниками распространялась на вр. и сезонные работы. Мобилизованные трудились на уборке урожая, на свеклобазах, сахарозаводах и стеклозаводах, ремонтировали дороги и мосты. В 1942–43 на основании ряда постановлений ГКО СССР в раб. колонны и отряды со строгой централиз. армейской структурой было мобилизовано взрослое население нем., финской, румын., венгер. и болгар. национальностей. Только сов. немцев (мужчин и женщин) в т. н. Трудармию за годы войны было мобилизовано св. 300 тыс. чел. Большинство мобилизованных работало на объектах НКВД.
Всего в Сибири за период с 13 февр. 1942 по июль 1945 на постоянную работу в пром-ть, стр-во и на транспорт было мобилизовано 264 тыс. чел., в школы ФЗО, ремесл. и ж.-д. училища – 333 тыс., на с.-х. и временные работы – 506 тыс. чел.
Уклонение от М. т. и побеги мобилизованных расценивались как дезертирство и карались гл. обр. по указу Президиума Верховного Совета СССР от 26 дек. 1941 «Об ответственности рабочих и служащих военной промышленности за самовольный уход с предприятий», предусматривавшему тюремное заключение сроком от 5 до 8 лет. После завершения Великой Отеч. войны была восстановлена система орг. набора раб. силы, практиковались также обществ. призывы молодежи на стройки народ. хоз-ва и целинных и залежных земель освоение .
Лит.: Прошин В.А. К вопросу о проведении всеобщей трудовой повинности в Сибири в период военного коммунизма (конец 1919–1921 гг.) // Вопросы истории Сибири. Томск, 1980; Герман А.А., Курочкин А.Н. Немцы СССР в трудовой армии (1941–1945). М., 1998; Пыстина Л.И. Мобилизация как форма решения кадров специалистов для промышленности в конце 1920-х – начале 1930-х гг. // Культура и интеллигенция сибирской провинции в годы «Великого перелома». Новосибирск, 2000; Исупов В.А. Людские ресурсы Западной Сибири в годы Великой Отечественной войны: проблемы формирования и использования // Хозяйственное освоение Сибири в контексте отечественной и мировой истории. Новосибирск, 2005.
В.А. Исупов, С.А. Красильников, В.А. Прошин, В.М. Рынков
Перед Вами Книга Памяти трудармейцев треста "Челябметаллургстрой", созданная челябинскими архивистами на основании архивных документов, хранящихся в Государственном учреждении "Объединенный государственный архив Челябинской области".
Термин "трудовая армия" или сокращенно "трудармия" является неофициальным. Трудармейцами называли тех, кто в годы Великой Отечественной войны был мобилизован для выполнения принудительной трудовой повинности. В первую очередь призыв распространился на граждан немецкой национальности. На государственном уровне привлечение немцев к принудительному труду было оформлено в 1942 году постановлениями Государственного Комитета Обороны СССР от 10 января 1942 года № 1123сс "О порядке использования немцев-переселенцев призывного возраста от 17 до 50 лет" и от 14 февраля 1942 г. № 1281сс "О мобилизации немцев-мужчин призывного возраста от 17 до 50 лет, постоянно проживающих в областях, краях, автономных и союзных республиках".
Кроме немцев в трудармию "призывались" финны, чехи, русские и советские граждане других национальностей.
В годы Великой Отечественной войны в Челябинске было построено 19 заводов и 2 фабрики союзного значения. Основной строительной силой стали трудармейцы. Трудовая армия работала ударными темпами: заводы вводились в действие в "сжатые сроки", порой даже за несколько месяцев.
Силами трудармейцев треста "Челябметаллургстрой" возведен Челябинский металлургический завод (ныне - Челябинский металлургический комбинат).
Книга Памяти включает в себя сведения о 31742 наших соотечественниках, трудившихся в годы Великой Отечественной войны в трудармии треста "Челябметаллургстрой".
В нее внесены: фамилия, имя, отчество, год и место рождения трудармейца, последнее место его жительства, место и дата мобилизации, дата и причина убытия из трудармии.
Основанием для составления Книги Памяти стали сохранившиеся карточки персонального учета. Работа с карточками, создававшимися в 40-50 годы ХХ века, была связана с рядом трудностей, вызванных их плохим состоянием, небрежностью заполнения, многочисленными ошибками и необоснованными сокращениями названий областей, районов, военкоматов, профессий.
С целью предотвращения возможных ошибок административно-территориальное деление занесено в Книгу Памяти так, как указано в карточке. Имена трудармейцев размещены в Книге Памяти в алфавитном порядке.
В результате обработки разрозненного материала составители попытались минимизировать неточности и возможные ошибки.
Представленная Книга является данью памяти нашим соотечественникам, которые своим героическим трудом в нечеловеческих условиях ковали Победу над фашизмом.
Официально эти люди считались свободными, но на деле их быт практически ничем не отличался от быта заключенных. Жили, как правило, в бараках. Не хватало теплой одежды, белья, постельных принадлежностей, обуви, не говоря уже о продовольствии.
Смертность среди трудармейцев была очень высокой. В основном умирали от дистрофии, проще говоря, недоедания, так как паек был очень скудным.
Так, из 120 тысяч трудармейцев, работавших на заводах Южного Урала, к концу войны остались в живых чуть более 34 тысяч человек. Умерших тайно по ночам хоронили в общих могилах без документов. Не устанавливали даже табличек, что впоследствии сильно затруднило работу поисковых отрядов.
Вот выдержка из воспоминаний поволжского немца Вилли Гебеля, родившегося в 1925 году в селе Кеппенталь и мобилизованного в ноябре 1942 года на Гремячинское угольное месторождение: «Каждое утро из бараков выносили одного-двух покойников. Особенно запомнился мне январь 1943 года. Мороз достиг минус 53 градусов. Два дня всем строителям разрешили остаться дома. Позже чуть потеплело до минус 49, и тогда какой-то начальник приказал всех вывести из барака на очистку железнодорожного пути вблизи шахты. Вышли более 300
человек. Каждый третий, вернувшийся со снегоуборки, обморозил руки или ноги. Работники медсанчасти не имели права освободить от работы даже сильно обмороженных. А на работу они не в силах были ходить, и их немедленно лишали пайки хлеба и горячего питания. Это было для ослабленных людей равносильно смерти. В итоге чьего-то головотяпства мы потеряли навсегда более сорока товарищей».
Победа в Великой Отечественной войне всему нашему народу досталась очень дорогой ценой: жертвы на фронтах, в тылу, неисчислимые лишения. И – огромный труд. В том числе советских немцев, выселенных из довоенных мест проживания в отдаленные районы страны.
Руководство СССР исходило, как известно, «из интересов обороноспособности» и приняло «радикальные меры». В числе этих мер было решение выселить немцев Поволжья в Акмолинскую, Северо-Казахстанскую, Кустанайскую, Павлодарскую, Джамбульскую и другие области.
Немцы, проживавшие в Воронежской и соседних областях, не были «обойдены вниманием». Осенью 1941 года последовало прямое указание Лаврентия Берии о депортации пяти тысяч воронежских немцев. Среди них были, например, вся семья инженера Мичуринского паровозоремонтного завода Энгельгарта, рабочая Воронежского завода имени Тельмана Гулей… Их выслали на Урал вслед за немцами Поволжья. А ведь немцы Воронежа и того же Поволжья – граждане нашей страны.
Значительная часть немцев появилась в Ивделе – самом северном таежном городе Свердловской области. Здесь они были заняты на лесозаготовке, лесовывозке, выполняли складские и погрузочные задания, строили лесовывозные дороги, занимались лесопилением, сплавом, вывозили авиадоску, палубник, авиабруски, ружейные болванки, шлюпочные пиломатериалы…
В те годы численность населения Ивдельского района была сравнима с численностью всего работающего контингента: на 5 декабря 1942 года – 18988 человек.
Немцы были организованы в строительные батальоны, а вскоре они стали называться «Трудовой армией». Режим – строгий, мобилизованные в эту армию являлись военнообязанными, уйти из своих колонн добровольно не могли. Размещение – казарменное. Внутренний порядок устанавливался местным руководством; оплата труда и снабжение по торговой сети – как у вольнонаемных.
Но так было не всегда. Наступил день, когда немцев сняли с интендантского довольствия, и тогда резко ухудшились социально-бытовые условия, что породило появление доносов – один страшнее другого.
К примеру, Иван Андреевич Гессен был обвинен в том, что занимался антисоветской агитацией. Приводились его слова: «…Довольно с нас крови пить и издеваться над людьми… Нужно всем, как один, не выходить на работу, тогда бы мы добились этим улучшения питания и снабжения вещьдовольствия». Надо ли ожидать чего-то доброго после такого доноса? 21 декабря 1942 года судебная коллегия по уголовным делам Свердловского областного суда приговорила И.Гессена к высшей мере. 26 марта 1943 года приговор был произведен в исполнение.
Самая массовая мобилизация российских немцев в «трудовую армию» проводилась в первые месяцы 1942 года. Всего до августа 1944 года было призвано около 400 тысяч мужчин и женщин, из которых около 180 тысяч ставилось под «неусыпный контроль органов внутренних дел». Большинство их находилось на территории Свердловской области. Многих «демобилизовали» по состоянию здоровья.
Жилищно-бытовые условия и моральное положение немцев-трудармейцев было очень тяжелым. Обвиненные в пособничестве врагу, лишенные всего имущества и продовольственных запасов, расселенные преимущественно в сельской местности, где отсутствовала карточная система, немецкое население оказалось в ужасном материальном положении.
В стране вследствие военных действий и морально-психологического прессинга значительно возросли смертность и инвалидность среди занятых принудительным трудом. Например, один из руководителей в Ивделе Буденков официально докладывал: «…Тяжелое состояние с обмундированием мобилизованных, которые вынуждены ходить, за неимением обуви, при высокой температуре в валенках или совсем босиком». Он также указывал наличие фактов «грубости и оскорблений со стороны некоторых начальников отрядов и колонн к мобилизованным,.. что отрицательно сказывается на политико-моральном состоянии».
Несмотря на то, что подавляющее большинство трудармейцев смиренно относились к своей участи и добросовестно трудились, вокруг них сохранялась атмосфера отчужденности и подозрительности.
Часть немцев видела свое спасение в подаче рапорта с просьбой о направлении на фронт. Так, секретарь партбюро Валенто в письме товарищу Сталину писал, что он, вместо того, чтобы быть на фронте, очутился фактически в концентрационном лагере за колючей проволокой, за вышками с часовыми, что трудовая армия ничем не отличается от заключения. Проявил недовольство относительно питания, при этом добавил, что «на одной воде далеко не уедешь».
Недовольные своим положением ставились на особый учёт. В течение только одного 1942 года в Свердловской области было осуждено к многолетним срокам или расстреляно 1313 человек.
А в Ивделе в 1945 году была вскрыта «антисоветская повстанческая организация» из 20 человек, которая якобы активно действовала среди мобилизованных немцев с 1942 года. Её главным организатором был определён Адольф Адольфович Денинг, депутат Верховного Совета СССР в 1938-1944г одах, а до 1941 года он был председателем Мариентальского кантисполкома (райисполкома) АССР немцев Поволжья. Решением Особого совещания при НКВД СССР от 17 ноября 1945 года получил большой срок исправительно-трудовых лагерей, а 20 июня 1956 года был реабилитирован.
На основании Постановления ГКО от 7 октября 1942 года через военкоматы призывали немецких женщин. К концу войны в рабочих колоннах их находилось 53 тысячи, при этом у 6436 женщин в местах их мобилизации оставались дети. Оставшись без родителей, они нищенствовали, беспризорничали, нередко погибали. Только с марта 1944-го по октябрь 1945 года было выявлено и устроено в детские дома свыше 2900 беспризорных детей из семей немецких трудармейцев.
В течение 1946-1947 годов рабочие колонны трудовой армии были расформированы, а занятые там немцы переводились в постоянные кадры с правом вызова к себе своих семей. При этом все они брались на учёт спецкомендатурами. Процесс воссоединения разорванных семей затянулся на многие годы – предприятия не хотели отпускать квалифицированную рабочую силу, обращали внимание вышестоящих органов на то, что мобилизованных немцев надо задерживать за «систематические прогулы, за отказы от тяжелых заданий», и так далее.
Судебные органы были тут как тут: каждому заслужившему наказание «дарили» по 4-5 месяцев исправительно-трудовых работ. После всего пережитого такой «короткий срок» наказания был сущей безделицей.
Окончательное разрешение проблемы «воссоединения семей» произошло после ликвидации режима спецпоселения в декабре 1955 года.
Термин "трудовая армия”, или сокращенно “трудармия”, является неофициальным. Трудармейцами называли тех, кто в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. был мобилизован для выполнения принудительной трудовой повинности. На государственном уровне привлечение немцев к принудительному труду было официально оформлено в 1942 г. Массовый призыв немцев в трудармию был связан с постановлениями Государственного Комитета Обороны СССР от 10 января 1942 г. № 1123сс “О порядке использования немцев-переселенцев призывного возраста от 17 до 50 лет” и от 14 февраля 1942 г. № 1281сс “О мобилизации немцев-мужчин призывного возраста от 17 до 50 лет, постоянно проживающих в областях, краях, автономных и союзных республиках”. Таким образом, в трудовую армию были призваны как немцы, подвергшиеся депортации, так и коренное немецкое население. В соответствии с постановлением Комитета Обороны от 7 октября 1942 г. № 2383 “О дополнительной мобилизации немцев для народного хозяйства СССР” в трудовую армию были призваны женщины-немки в возрасте от 16 до 45 лет. От мобилизации были освобождены только беременные женщины и женщины, имеющие детей в возрасте до 3-х лет. Этим же постановлением был увеличен диапазон призывного возраста для немцев-мужчин - с 15 до 55 лет.
В основном мобилизованные немцы работали на объектах НКВД, а также в угледобывающей и нефтедобывающей промышленности, на строительстве железных дорог, на объектах строительства, легкой промышленности. Всего за годы войны труд мобилизованных немцев использовался на предприятиях 24 наркоматов в различных регионах СССР.
Режим содержания трудармейцев в рабочих колоннах определялся Приказом от 12 января 1942 г. № 0083 наркома внутренних дел “Об организации отрядов из мобилизованных немцев при лагерях НКВД СССР”. Согласно этому приказу трудармейцы должны были быть размещены в специально созданных для них лагерных пунктах отдельно от заключенных. В действительности это не всегда соблюдалось. Так, Мария Абрамовна Вал из д. Николаевка Благовещенского района 1914 г.р. рассказала, что из их деревни в трудармию мобилизовали в основном в Чкаловскую область на содовый завод. Саму Марию Абрамовну отправили в г. Орск Оренбургской области на строительство. Лагерь, в котором жила Мария Абрамовна, состоял из пяти бараков и был обнесен колючей проволокой. Жили трудармейцы вместе с заключенными. В 1956 г. Мария Абрамовна вернулась домой в Николаевку. Тяжелые условия жизни обрекали немцев на вымирание. Так, сестра Марии Абрамовны Вал умерла в трудармии от голода.
Согласно приказам НКВД из трудармейцев были сформированы отряды по производственному принципу в составе 1500-2000 человек. Отряды делились на колонны по 300-500 человек. В свою очередь колонны были поделены на бригады по 35-100 человек. Во главе отрядов стояли работники НКВД. Бригадирами назначали вольнонаемных. На должность бригадира мог быть назначен немец из числа трудармейцев.
По социальному составу мобилизованные немцы относились к различным слоям общества. Хотя большинство, безусловно, составляли крестьяне, которые не имели необходимых рабочих специальностей. Поэтому они не могли выполнять производственные нормы как опытные рабочие.
Яков Иосифович Гофман 1924 г.р., житель с. Тельмано Благовещенского района, рассказал, что с 1943 г. по 1946 г. работал на содовом заводе, который был расположен в д. Михайловка Ключевского района Алтайского края. Трудармейцы жили в лагере за колючей проволокой. Рабочий день длился с шести часов утра и до половины восьмого вечера. Каждый рабочий должен был выполнить норму. Только после выполнения нормы можно было идти отдыхать. Поэтому на практике работали до девяти или десяти часов вечера. Если же человек не выдерживал и уходил, не выполнив план, ему назначали на следующий день двойную норму.
Эльза Петровна Клостер (Дерксен) из д. Сереброполь рассказала, что в 1927 г. их семья была перевезена в Амурскую область, откуда в 1941 г. она была мобилизована в Якутию. Трое суток их везли в вагонах для скота, а затем еще трое суток в открытых машинах. Первые три месяца кормили только ржаным несоленым хлебом. Многие из мобилизованных погибли. Эльза Петровна работала учительницей в школе. Она постоянно подвергалась унижениям со стороны других учителей, которые настраивали против учительницы-немки учеников. Все считали ее врагом народа. Тринадцать лет Эльза Петровна прожила в спецпоселении, которое было окружено забором, за который запрещалось выходить. Трудармейцев, по ее рассказам, водили на работу под конвоем.
Эмма Александровна Ганеман 1925 г.р., проживающая в селе Удальное Табунского района, с 1928 по 1957 гг. жила в д. Желтенькое. Из Желтенького всех мужчин в 1942 г. забрали в трудармию в Пермскую область для работы на шахтах.
Мария Яковлевна Шартнер (Гизбрехт) 1918 г.р. из с. Хорошее не была в трудармии, так как ее дочери в момент мобилизации не было трех лет. Позже ее также не забрали в трудармию, по ее мнению, потому, что она работала бухгалтером. Мария Яковлевна рассказала, что из Хорошего в 1942 г. мобилизовали всех мужчин и женщин призывного возраста. Она сама отвозила на лошадях в Славгород мобилизованных жителей села. Женщины были в Пермской области. Из 33 женщин, побывавших в трудармии, в родное село вернулись 22. Из мужчин вернулся только Петр Фаст. Так, в трудармии погибли два брата Марии Яковлевны. Один из братьев был мобилизован в Воркуту. Кормили очень плохо, и брат решил собрать ягод. В то время, когда он перелазил через забор, его застрелили.
Нечеловеческие условия, в которых были вынуждены жить и работать трудармейцы, не могли не вызвать протест с их стороны. Так, старший брат вышеупомянутой Марии Яковлевны Шартнер был мобилизован в трудармию в Новосибирскую область. Условия труда и жизни были настолько невыносимыми, что он решил бежать. Во время попытки к бегству он был застрелен. Именно побеги, дезертирство были наиболее распространенной формой протеста.
Акулину Егоровну Диль, 1919 г.р., из с. Тельмано Благовещенского района мобилизовали в трудармию 13 февраля 1943 г., как только дочери исполнилось 3 года.
В 1942 г. из села Боронск Суетского района всех мужчин и женщин призывного возраста забрали в трудармию. По словам информаторов, вернулись в село из трудармии только двое. Из соседней деревни Михайловка мобилизовывали немцев в Новосибирскую область. Якова Ивановича Мейциха мобилизовали 7 ноября 1942 г. в Тульскую область для работы на шахтах. Жили в лагере за колючей проволокой. В 1948 г. проволока была снята, но необходимо было 2 раза в месяц отмечаться в спецкомендатуре в г. Туле. В 1950 г. вместе с другими трудармецами Я.И. Мейцих был переведен на Амур в п. Северный, где с трудармейцев была взята расписка о невозвращении на постоянное место жительства. На новом месте не было помещений, приспособленных для жилья. Трудармейцы жили в палатках, которые отапливались небольшими железными печками. Работали на лесозаготовках и строительстве. На лесозаготовке Яков Иванович работал до февраля 1954 г. В феврале он был переведен на работу в рудниках, где работал бухгалтером. Состояние здоровья стало быстро ухудшаться, и врач Ефим Павлович Каблам подписал справку о том, что по состоянию здоровья Я.И. Мейцих не может работать. Эта справка помогла Я.И. Мейциху вернуться домой в конце 1954 г.
Из Марковки Кулундинского района забрали всех мужчин, начиная с 1926 года рождения. Во всей деревне осталось только двое мужчин, один из них был очень болен, а другой - глубокий старик. Трудармейцев направляли на различные стройки. Некоторые строили железную дорогу до Кулунды. Из Екатериновки и Ананьевки Кулундинского района трудармейцы направлялись на содовый завод Ключевского района Алтайского края и в Челябинск угольные шахты.
Давид Абрамович Винс, 1915 года рождения, житель с. Ананьевка был мобилизован в армию в 1937 г. В 1940 г. он участвовал в финской войне в звании старшего сержанта. После окончания Витебского училища он получил звание старшего лейтенанта. В 1941 г. ему сказали, что его отправят на фронт, но вместо этого он попал в трудармию, в район Ульяновска, где строилась железная дорога. Условия были ужасными: тяжелый физический труд сочетался с плохим питанием. Многие сбегали в окрестные села только для того, чтобы найти еду. Беглецов ловили и расстреливали. В 1942 г. на строительстве произошло крушение поезда, и всю вину возложили на Давида Винса. Он был осужден по статье 48.12, объявлен врагом народа и посажен в карцер. Так как Винс был невиновен, он написал письмо М.И. Калинину, и специальная комиссия его оправдала. До конца войны Винс работал помощником бригадира в Ульяновском совхозе. С 1946 по 1951 г. он работал председателем совхоза.
Из села Протасово в трудармию было призвано около 40 человек. Мужчин направили в Кузбасс, на Тульские угольные шахты, женщин - на Михайловский содокомбинат и лесоповал. 
Андрей Иванович Готфрид, 1921 г.р., из с. Подсосново Немецкого района рассказал, что он был мобилизован в трудармию в 1942 г. в Кемеровскую область. Через 6 месяцев он был переведен в Томскую область, а через год в Новосибирскую. Он рассказал о том, что условия жизни были очень тяжелыми. Житель того же села Н. Иван Васильевич был мобилизован в Норильск, где проработал 9 лет. Он также сообщил, что часть мужчин 1922 г.р. оставили в Алтайском крае, где они работали на строительстве железной дороги. Большинство мужчин из Подсосново было мобилизовано в Новосибирскую и Кемеровскую область, женщины были направлены в Пермскую область.
По воспоминаниям жителей села Гришковка Немецкого района, во время войны в колхозе осталось около 40 человек трудоспособного возраста.
Из села Николаевка Немецкого района забирали в Башкирию, в г. Стерлитамак.
Из села Кусак Немецкого района сначала в 1942 г. забрали мужчин в Новосибирскую область, позже мобилизовали женщин в Башкирию и Молотовскую область. Возвращение односельчан из трудармии закончилось в 1958 г. 
В 1948 г. трудамейцев закрепили в местах ссылки в качестве спецпоселенцев. В 1955 г. эти ограничения были сняты, но запрещалось возвращаться в родные места тем немцам, которые были выселены из режимных местностей и прифронтовых районов Советского Союза. Поэтому немцы, депортированные из европейской части России, вынуждены были вернуться в те места, где они были размещены после депортации.
Анита Аукеева: «Мама всегда говорила, что это нас Бог хранил…»
Анита Ивановна Аукеева (в девичестве – Цепп) из города Караганды часто вспоминает о сложных временах, последовавших за указом о депортации немецкого народа: «Родилась я 8 апреля 1939 года в селе Елененталь (ныне – Черногорка) Березовского района Одесской области. Моя мама после того, как отец погиб на войне, осталась одна с семью детьми. Так как она была слепой, нашу семью почти не трогали, только старшего брата забрали в рабочий лагерь в Германию.
«Была война, всем было тяжело...»
За годы работы в немецкой газете мне приходилось слышать множество семейных историй, связанных с депортацией. Почти все повествования схожи, менялись лишь фамилии и географические названия, ведь трагическая судьба постигла весь немецкий народ. Слушая очевидцев, чувствовалась, что боль утрат не угасла с годами, а на вечный вопрос: «За что пришлось терпеть такие лишения?» – казалось, не найти ответа.
Воспоминаний горьких след
В августе 2016 года немецкий народ отметит трагическую дату – 75-летие депортации. Событие, которое оставило глубокий след в судьбе каждой семьи немецкого народа, проживавшего на территории СССР в начале прошлого века.
